...Был тёплый мартовский день, налетал шалый ветерок, отовсюду текло и капало. Мы встретились, как обычно, у ворот дворика дома № 6, в Телеграфном, - отсюда начинался наш традиционный маршрут: за угол, по Сверчкову, Потаповскому и на Чистые.

Но на этот раз он не пошёл, а встал на месте, неподвижно опустив руки.

-Кстонов, слушай. Можно, я спрошу тебя?..
Кстоновым он назвал меня в первый раз.
-Ну.
-Ты скажи... Ты знаешь, зачем ты живёшь?
-Чего-чего?
-Зачем ты живёшь?
-Ты что, охренел?
-ЗАЧЕМ ТЫ ЖИВЁШЬ?
-Да чего ты?.. Ну, чтобы стать... Чтобы было весело... Тьфу, да чё ты пристал?.. А ты знаешь?
-Не знаю.
- Ну и...
-Я всегда думал, что знаю. Потерял.
-Ну ты вообще... Ты даёшь. А моя Катька вот знает. (Так звали мою тогдашнюю кошку.) Чтобы лопать сырую рыбу. Чтобы гулять, хе-хе, чтобы котята были. Мурлыкать чтобы. А ты не знаешь, хе...
-Я НЕ ЗНАЮ.
-Ну ты...

Я вдруг осёкся. Глаза Академика со страшной силой упирались в меня и светились отчаянием.

-Клячко, - я попытался взять его за рукав, но рука моя как-то сама собой отошла обратно, - слышь... Пошли. Пошли попиликаем, поразвлекаемся. А?.. Опять бабка спать не дала?

"Ничейная бабуся" уже второй месяц была очень плоха, и по ночам кричала на одной ноте.

-Она вчера умерла.

Повернулся и побежал. Перед поворотом за угол переулка споткнулся, но не упал, а подлетел как-то вверх, вскинув руки с растопыренными пальцами, и в этом странном прыжке исчез за углом.

С месяц после того мы ещё виделись и разговаривали как обычно, но обоим было до головной боли ясно, что этому уже не продолжиться.

Что-то между нами разрушилось.

...Пропал внезапно, без подготовки. Утром мать нашла на столе записку:

ДО СВИДАНИЯ. НЕ ИЩИТЕ.
Я ВАС ЛЮБЛЮ. Я НЕ...

дальше что-то зачёркнутое.

Исчез в домашней одежде, ничего с собою не взяв.

Обнаружили потом, что куда-то девалась всегда бывшая среди немногих его личных вещей "Карта звёздного неба" и последняя из объёмных моделей Энома.

Обрывки разговора, подслушанного возле учительской.

Мария Владимировна. А если самоубийство?
Николай Александрович. Не думаю. Какая-нибудь авантюра...

-Одиночество... Никто его по-настоящему не знал. Мерили общими мерками...
-А что было делать, как подойти? Иногда мне было просто стыдно с ним разговаривать.
-Старший друг, хотя бы один...
-При таком-то уровне? Старше всех нас, вместе взятых.
-Ну, не скажите...

Следователь приходил в школу, беседовал и со мной, я из этой беседы мало что запомнил. "Любил ли он ходить босиком?" - "Да, очень". - "Водился ли с подозрительными личностями?" - "Да. Водился". - "С какими?" - "Ну вот со мной". - "А ещё с какими?" - "Не знаю". - "Как ты можешь не знать, а ещё друг. Вспомни". - "Ни с кем он не водился".

Ещё пару раз я приходил к нему домой. Почерневшая мать, с сухими глазами, беспрерывно куря, не переставала перебирать его одежонку, тетради, рисунки... "Владик. Владик. Ну как же так. Владик..." Отец, абсолютно трезвый, сидел неподвижно, упёршись в костыль. "Сами. Искать. Упустили. Пойдём. Сами..." - "Куда ж ты-то... Куда ж ты-то..."

Его лабораторно-технический скарб, находившийся под бабусиным топчаном, был весь вытащен и аккуратно разложен на свободной теперь поверхности. Сёстры переговаривались полушепотом и ходили на цыпочках. Я сидел, маялся, пытался что-то рассказывать о том, как с ним было интересно, какой он...

Самое страшное - употреблять глаголы в прошедшем времени.

В последний день занятий, после последнего урока, когда я, отмахнувшись он Яськи, в дремотной тоске брёл домой, кто-то сзади тронул меня за плечо.

Я сперва его не узнал. Передо мною стоял Ермила, уже больше года как исключённый из школы. Он мало вырос за это время - я смотрел на него сверху вниз. Бело-голубые глаза глядели тускло и медленно, под ними обозначились сизоватые тени.

-Его, понял?

Он протягивал мне мятую кепку. Я не сразу её узнал, но сразу, как он удара током, куда-то вверх подскочило сердце.

-Ты его видел?..
-Я взял, ну.
-Почему?..
-В раздевалке куклу гоняли, тогда и взял, понял?
-А почему... почему не отдал?
-Теперь отдаю, законно.
-А почему мне?
-Вы с Клячей кореши - так, нет? Ты это, понял... Носи. Пока не придёт.
-А ОН ПРИДЁТ?
-Куда денется. Кляча - голова на всех, понял.
-А ГДЕ ОН?
-Откуда знаю? Придёт, законно.
-Придёт?..
-Носи, ну. Побожись.
-Ну законно. Давай.

Сунул мне под дых корявую грабастую лапу, повернулся и - как краб, боком, - в сторону, в сторону... Больше я его никогда не видел.
Что же касается Клячко, то...

Не стану утомлять ваше любопытство, читатель. Я был до крайности удивлён и взволнован, когда Д.С. сообщил мне, что Владик К. жив и ныне.

-Оставьте плёнку, не надо. Другая история.
-Но ведь...
-Разве не интересно само по себе, какие бывают дети? Разве весь смысл их в том, чтобы становиться взрослыми? Суть в том, что ребёнок тот был и есть, хотя мог бы и потеряться...
-А кепка?
-Как видите, осталась невостребованной... У него теперь другая фамилия, взятая им самим, смешная...



Назад: Усталость на спуске